Sous la gouttière du temple
y'a la romance
la saga du temps qui passe
le cortège des semelles de bois
le frisson des roseaux
le gond d'une porte
que l'on ouvre
et qui grince
demain ou après-demain
de rien en rien
les bras ballants
yeux levés
à l'horizontale
festons des nuages
hors limite du ciel
en syncope légère
sur le pavé d'argile
à griffer d'ongles écaillés
le passage des fourmis
en rivière d'être
vers le sans arbre
du sable ridulé.
336
Mon âge
assis contre l'arbre
regarde
boule de suif éteinte
à la tombée du jour
un cataplasme en brise-glace
de retour de mission
de père et mère le descendant
au risque de connaître
flamme terminale
mes annales dispersées
un soir de grand vent
la carrière ouverte
эт
dernier charroi
de mèche
avec le raisonneur apocalyptique
notre bâtisseur
notre fossoyeur
notre inventeur.
337
Прилив скидок
отступивший прилив
обратный отсчет
отложенный прилив
волна восстановления
увижу ли я последнюю икоту
скользить вниз
склон утесника
ожидать
пруд сфагнум
моя переписка
в хорошей команде
несущийся вперед
не дожидаясь моей смерти
плач
под меркантильным навесом
семейные связи.
338
Noir de noir
en l'écritoire souterraine
de corolle en corolle
tendre la corde
entre chien et loup.
Capter la prosodie
du glatissement des vautours
vertigineux voiliers
éboueurs de vestiges
sans soupçon
sans contre-façon
accablant de tristesse.
Surgissement des mains tendues
jaillies
blanches
de la paroi anthracite
aux reflets de lune
en retrait des lumières de la ville
au son du buccin
sentinelle drapée du manteau de cuir
que revêt le vacher
le fouet dressé,
viatique devant l'autel
où surprendre la faille avouée.
Le Grand Bédé se dresse
le chapeau de clown vissé
sur son front Frankenstein,
gorille à la quenouille
taguant sur tablette d'argile
les blessures de sa pensée,
traces cunéiformes
gravées sur le pas de porte
капать
d'un ciel pleurant de se savoir aimé.
335
В зеленом солнце
нашего детства.
текущая вода
от колодца к пруду.
два тритона
один мужчина одна женщина.
сладкий аромат
весенние ароматы.
Сверху донизу
чучело отображается.
Конечный хлопок
быть убитым.
Прикрепленный к барьерам
радужный эпилог.
Сало в горле
скольжение веревки.
Край желания
подсак в руке.
Все идет
все отражает присутствие.
Перед зеркалом
веселое лицо.
Двигайтесь дальше от того, что сложно
к тому, что нежно.
влюбиться
с самим собой.
Нет теории
просто интенсивность изнутри.
Милость
мы получаем это.
маман
перестань говорить мне не.
Трансмиссия
эстафета.
Каждая душа богата
внимание к другим.
полный бабочек
эти невесомые вестники.
Между метлой и дроком
стены открыты.
Крути ветер
избегать тупиков.
Перед настоящей тишиной
сладкая возня.
Слушать
воздух для дыхания.
334
Так красиво в тени
и сшиты в духе
она расхаживала
соломенная шляпа
по матрице взглядов.
возникающий
между кошками между собаками
короткие сюрпризы
не моргнув глазом
сигарета в апострофе.
Сварливый вперед
в суде возмущения
пещерные фрески
его одолженной одежды
попал в лучи
велосипеда
без костыля
со звоном колокольчика
и деревянные крылья
стоять прямо.
Она шла зигзагами
от платана к платану
лягушачья канава
лопая свои горькие пузыри
пока ты бродишь.
Запросто
кружево на ветру
она разорвала утренний туман
руки на руле ленты
намек на мимозу в носу.
Так красиво в тени
и сшиты в духе
она расхаживала
соломенная шляпа
по матрице взглядов.
333
Шаг за шагом,
из поездки в поездку,
в цирковом кружке
что песок изолирует
слух поднимает занавес шоу.
красочный вход,
шумный барнум,
поднятая пыль
процессии животных,
страсти души
вознесены на вершины храмов
демонтировать,
придавать смысл
и трансформировать.
Крови и цветов,
яростные крики эриний
разрушили пейзажи детства,
глиняные губы родников
уступили место
с цементными форсунками,
камень ограждений вырван,
живые изгороди были срублены,
заполненные канавы,
чернобурая лиса
больше не найдет центр,
злой ветер сдувает комья земли
к сухим каменным террасам,
старый ясень шепчет свои последние намерения.
Ночь воркует,
голуби души
нависающий
нарушения состояния человека,
популистская ложь
заменить песню поэтов,
следы боевых машин
Следуй за железными ботинками волосатых,
небо темнеет,
даже деревья, вылепленные западным ветром
лечь в бурю.
Воздух грязный,
на стене плача
документы о жизни
скомканный и вынужденный
на стыках камней
покрытый лишайниками
стать задыхающейся плотью
случайного цимцума.
истощенные руки,
из карманов, чтобы соответствовать
поцарапать забвение,
закатывающие глаза
клип ценности духа,
сметана
клоун улыбка макияж
наши последние странствия.
Ярость берет верх
ночью,
в тишине,
сделано уродливым пассами оружия
ссоры и ненависть,
пятнистый от подъема
новые урожаи,
стать добровольным соучастником
дрянного ренессанса.
Есть лекарственные травы
чем весенние,
коллегиальные травы
поцелуй влюбленных
разбросанный
в поисках великого переворота,
кусок хлеба
на дне сумки,
вода в кивории инаков.
Мы поднимем Звук рикошетов,
камешки, брошенные в реку,
доступный для просителей убежища,
выходя из нашего изгнания.
332
La mémoire en apnée
quatre fleurs en rebord de fenêtre
petite fille à quatre pattes
à flot
d'un soleil émargé
par mon frère, mon ami, мой сын, mon camarade
associés
à l'aube d'un amandier fleuri
lorsque l'ongle
raye d'un trait aigu
le passage de l'été
éveil des miradors
sur la plaine disposés
sage frontispice
par dessus la forêt
œil préposé
sans qu'alunissent
мысли
monte en retour
cette flèche cathédrale
crevant le panier d'osier du patrimoine
étendue
sur le drap des origines
en balbutiement d'être
les galoches pendantes
au bout des jambes maigres
как вы идете
poussières d'or
des mains effaçant
le sceptre des exigences
paroles échappées
d'une outre crevée
soupçon des remembrances
sans que famine vienne
en cette obscure contrée
où femmes, hommes et enfants après la mitraille
encensent de leur clarté
la brassée de fleurs fanées
растрепанные волосы
au sarcasme des casques à pointe
brisant les tibias des corps blanchis
au cirque d'une évacuation de circonstance
charrettes et baluchons à l'avenant
ma petite fille
je vais faire du feu
снова
te conter une histoire pour t'endormir
feuille d'argent
disposée en rebord de fenêtre
à flotter
sur la mer des souvenirs
parade nuptiale
ouverture blanche
des portes d'amour
à pousser d'un geste tendre
loin très loin des berges
l'ombre de l'orme colossal.
331
S'est envolé
le jeune homme à la cigarette
en cet imbroglio d'escaliers
sans que la marche apparaisse
en échange d'une petite chaise
asseoir le qu'en dira-t-on
de ses longs doigts
jeter la dérision
parcimonieusement
cheval de Troie
assaillant par effraction
la chambre de Vincent
en bout du couloir des attentes
le chat saute sur la table
câline le cou de l'enfant
sectionnant d'une œillade terminale
le jeu des mille et une tentations
étuve des nuits de rupture
élevées en tremblant
la roue à aubes des reconductions
au matin frais
néanmoins cautérisées
renoncules de ces pensées
au souffle lancinant
des renonciations
à quai
sans que le train déchire l'air
de sa stridence invertébrée
accumulation des déchets de la combustion
pour en partie
reconduire l'ardente flexion du faune
devant la vierge cantilène.
Derrière la fenêtre
les arbres de l'hiver
évitaient de trancher dans le vif
les mots d'amour d'un passé révolu.
330
На краю мечты
отец
протяни руку
мама
руки за спиной
собака
закрыть след
ребенок
скрывает.
Вдали голландская мельница
первый этаж
квартиры открыты
колонны поддерживают арки
молочно-белый покрывает стены
лошадь готова.
Один !
монте
стереть угощения
жестом
не сдерживай смерть
будь ветром в прохладе ясного утра
быть светом вашего пространства
жизнь икает
киноварь со спазмом
будь небом во славе
мое дитя
мой бриллиант момента
в уголках губ
точка улыбки
как раз повод для кавалькады
просто трение с вечным.
удар молнии
ты знаешь дорогу
медленно
закуска между пальцами
наклоны теней.
Быть
застыл на Голгофе женатых
цель истин
этот кусок бархата
где преклонить голову
с глазу на глаз
перед слезой.
317